1.5. Объединенная заявка Фрэнк/Мэтт, N!H, любой рейтинг - неважно где, но у Мэтта случается еще один приступ глухоты,...

пятница, 08 апреля 2016

22:59

все записи пользователя в сообществе Hell Fest

1.5. Объединенная заявка
Фрэнк/Мэтт, N!H, любой рейтинг - неважно где, но у Мэтта случается еще один приступ глухоты, Фрэнк оказывается рядом и помогает ему. Особенное спасибо, если у Мэтта во время или после приступа случается паническая атака.
+
Фрэнк/Мэтт, после того, как Фрэнк стрелял Мэтту в голову, Мэтт не может концентрироваться на чём-то одном, и слышит абсолютно всё, что происходит в городе. Фрэнк помогает ему концентрироваться.

@темы: не выполнено, 1 тур

URL

Помню, прочитала это в Сочи "Suicide is not crime, y... Совпадение. На этом летал. Current music: Sarah Brightman - The ...

О том, как известный иерусалимский поэт Г. понял, что доп... Мне очень дорого ночное небо, с множеством маленьких звез... Стала в последнее время ощущать что не люблю лета и по...

Комментарии

13.05.2016 в 17:11

Слепой анон

Morning, sunshine

1053 слова, часть 1

читать дальшеЭто случается снова, и уже не в спасительной безопасности дома, а прямо посреди драки. Он подкараулил огромного, как Халк, дальнобойщика, промышлявшего нечистыми сделками, на дороге между баром и заправкой, и заманил его в безлюдный переулок неподалёку, и всё шло как по нотам, до тех пор, пока рогатый шлем Сорвиголовы не встретился с каменной стеной. От удара в голове защитника Адской Кухни всё зазвенело и закружилось, как после двойного виски, и он решил для себя, что долго в таком поединке он не продержится, и, издав отчаянный рык, бросил себя вперед, как единый сгусток злости, кулаков, коленей и локтей, несущих боль. Слава богу, Дьявол сумел вложить в последний удар в висок громилы столько силы, что тот должен был отправиться в нокаут. Если повезет. Но неумолкающий звон резко сменяется абсолютной, оглушительной тишиной, и Сорвиголова сам выходит из боя, дезориентированный и потерянный. Он делает несколько шагов назад, беспомощно взмахивая руками, выводя их вперед в защитной позе боксёра, беззвучно крича. Очертания мира стерлись, исчезли, упали, как рухнувшие стены, в одну секунду лишив бесстрашного Дьявола Адской кухни опоры и самообладания.
Пытаясь совладать с подступающей паникой, он воскрешал в памяти очертания переулка, в котором только что велся бой. Тяжело дыша, завел руки за спину, сделал ещё шаг, второй и наткнулся на прохладный камень стены. Ведя ладонями, дойти до угла, споткнуться о мусор, едва не упав, обойти препятствие, и наконец, осесть прямо у стены. От частого дыхания заболели легкие, и Мэтт путано думал - Стик бы сказал, ты идиот, отринь эмоции, используй недостаток как преимущество, иначе ты проиграешь, ты труп. Но Мэтт был слишком охвачен паникой, что мешало ему думать, мешало понять, как использовать то, что в мгновение сделало его таким уязвимым и неспособным контролировать свои эмоции.
Кровь пульсировала в висках, горло сдавливало страхом, он цеплялся пальцами за бетонные плиты под ним, как вдруг почувствовал заметную вибрацию под собой. Кажется, состав метро прошёл под землей. Он не потерял всех чувств!
Не успел Мэтт как-то додумать или развить эту мысль, как явственно почуял новый запах, изменение состава и легкое движение воздуха, и внезапно его схватили за руку. Расценив неожиданное прикосновение как атаку, он яростно выкручивает запястье из вражеской хватки, молотит воздух перед собой, стремясь задеть противника, но его ладони как будто встречаются с камнем, и сила рук, сжимающих его в крепком захвате, кажется просто невероятной. Он пытается высвободиться, но это та ещё задачка, когда у него отсутствует его супер-слух, на который он привык полагаться. Когда в непосредственной близости от его шеи оказывается рука неприятеля, он, недолго думая, впивается в неё зубами. Это ненадолго помогает – хватка ослабевает, чем Сорвиголова тут же пользуется, посылая свой кулак туда, где, предположительно находится живот противника. Но на него набрасываются снова, заключая в кольцо рук, и сколько он не брыкается и не мотает головой, все безуспешно. Широкая грудная клетка, к которой он прижат, монотонно вибрирует, и обессиленный Сорвиголова понимает, что с ним разговаривают. Более того, он понимает, что его, кажется, не собираются убивать, руки не выжимают из него жизнь, а просто держат, и тут он определяет запах, который слышит, как уже знакомый ему прежде. Машинное масло, кожа, запах пороха и оружия, пота, нотка дешевого бурбона и немного – псины.
- Фрэнк? – и конечно, не слышит сам себя.
«Объятия» ещё немного ослабевают, в то время как Мэтт слышит короткую вибрацию, которую нельзя ни с чем перепутать, очевидное “да” и что-то ещё, короткое слово.
Ему снова становится дурно, ведь он так уязвим в присутствии… ну, положим, не врага, но и не друга, человека, который может воспользоваться слабостью Мэтта. Он снова извивается, но большие руки Касла удерживают его, уже не так агрессивно, даже как-то заботливо, а вибрации голоса кажутся успокаивающими, как будто урчание большого кота. Он обмякает в этих странных объятиях и чувствует, как под маской скапливаются внезапные слёзы. Он не может их вытереть, когда его руки плотно притиснуты к его бокам, и опускает голову, позволяя им стечь по щекам и подбородку, глаза жжёт от смеси странной обиды, благодарности и стыда, и Мэтт только надеется, что в переулке достаточно темно, чтобы Каратель не заметил, как он расклеился.
Его вдруг отпускают, кажется, Фрэнк всё ещё что-то говорит, но теперь Мэтт чувствует только вибрации воздуха и бессознательным жестом обхватывает себя за плечи. Он всё ещё в ужасе от своего состояния, дыхание всё так же не может придти в норму, предательские слёзы продолжают течь по лицу. Рука Фрэнка находит его ладонь, сжимает её. Это странно успокаивает, и Мэтту удаётся вспомнить про дыхательные упражнения. Фрэнк милостиво даёт ему пару минут, потом легонько пожимает его ладонь и тянет в сторону. «Надо уходить» - догадывается о смысле жеста Мёрдок, и ведь правда, переживая очередной приступ, он забыл, что его запросто могут арестовать или схватить, раскрыв его личность. Поэтому он даёт себя увести, доверяется тяжелой руке на его плечах, наполовину направляющей, наполовину поддерживающей. Эта же рука останавливает его, когда, видимо, они оказываются в достаточно безопасном месте, нажимает вниз, и Сорвиголова опускается на землю, стаскивая с себя шлем, будто это облегчит его состояние, откидывает голову к стене, закрыв глаза. Судя по запаху и едва заметному искажению температурного фона, Фрэнк рядом, хоть и не пытается больше подержать его за руку.
Когда слух возвращается к нему, разом обрушивая на него звуки города, он слышит ровное сердцебиение Фрэнка рядом с собой, вспыхивающее ярко и чисто.
- Фрэнк, - снова произносит он, пробуя вписать свой голос в эту какофонию звуков, безотчетно волнуясь, что он не услышит собственного голоса. Но он, слава Богу, себя слышит, но голос хриплый и высокий, и весь мир вокруг переполнен звуками, такой непривычно объемный и чёткий, и от облегчения снова хочется разрыдаться. Но плакать дважды перед Карателем в один день - это перебор. Ещё он слышит запах крови. Ну конечно. Запястье, которое он прокусил. Во рту до сих пор привкус крови Карателя.
- Прости за руку.
- Это неважно. Ну ты даёшь, Красный. Что это за херня была? Часто такое случается?
- Сейчас был третий раз. Первый был после того, как ты выстрелил мне в голову.
Мэтт слышит странный звук, что-то среднее между кашлем и таким низким удивленным “оооу”, а потом повисает долгая пауза, в течении которой слышно, как неловко мнётся Фрэнк, и отчего-то Мэтт тоже чувствует неловкость.
- Говори уже, что ты там собираешься сказать.
- Я… мне очень жаль за тот выстрел. Я не хотел…
Мэтт вскидывает руку, останавливая его неуклюжие извинения. Каратель извиняется за выстрел. Большего абсурда за этот вечер ему не выдержать.
- Ладно. Похоже, моя смена на сегодня окончена. Я собираюсь пойти домой и проспать не меньше восьми часов подряд.
- Проводить тебя?
- Нет, спасибо. Думаю, я справлюсь.

URL